Творческий портрет главного режиссера Омского театра драмы Георгия Цхвиравы в двух частях. Часть 2
Вновь обличаем, восклицая:
Куда ты ведёшь нас, не видно ни зги!
В первой части этого материала мы настойчиво пытались найти в спектаклях Георгия Цхвиравы нечто достойное похвалы, но не получилось.
Продолжим наши поиски в следующих пяти спектаклях
- 6. Спектакль «Альбом» по текстам Аркадия Аверченко (2019 г.)
Режиссер определяет жанр своего творения столь же нелепо, сколько и безнравственно — «Семь способов соблазнения».
Нелепо — потому, что такого театрального жанра не существует.
Говорить же о вопиющей безнравственности пропаганды соблазнения (совращения, развращения), казалось бы, и говорить не приходится. Все сцены спектакля построены примерно по одной и той же любимой в скабрёзных анекдотах схеме: муж неожиданно возвращается домой, а у жены под кроватью (в шкафу, на балконе, в ванне, за шторой) любовник.
В спектакле высшим пилотажем явилась сцена, когда муж и жена предаются блуду, она со своим партнером, он со своей партнершей, в разных местах, но в одни мгновенья. При этом муж и жена разговаривают по телефону, объясняясь друг другу в любви!
Что может быть гаже этого?
Однако появление подобного спектакля свидетельствует, что постановщик Георгий Цхвирава не желает признавать простых вещей. Издревле население старого и нового света придерживалось моногамии, супружеская измена и блуд жестоко преследовались. В законе Моисеевом, полученном им от Бога и записанном на каменных скрижалях, сказано: не пожелай жены ближнего твоего.
Блудницы побивались камнями насмерть.
Подобное отношение к блудницам и у мусульман. Даже сегодня используется статья 119 Исламского УК Ирана о побивании камнями.
В настоящее время подобная казнь сохраняется в шести странах мира. Подробно описана даже техника подобной казни. Камни не должны быть больше кулака, чтобы жертва не умерла слишком быстро, и не должны быть слишком маленькими. Смерть обычно наступает от повреждений мозга, и камни выбираются такой величины, чтобы не ломать кости. Читатели сего, которых эта тема беспокоит, могут увидеть подобную современную казнь в своем компьютере. Жалкие вопли несчастной жертвы впечатляют.
Христиане по суду блудниц не побивают, по закону их вообще не судят, а обычно наказывают самосудом, исключительно частным порядком: режут, душат, реже стреляют или топят в ванне.
Как же на этом историческом и нравственном фоне следует оценить старания режиссера Георгия Цхвиравы научить людей блудодеянию? А старается он вовсю. Название спектакля о «Семи способов соблазнения» было вынесено на фасад здания театра так, что его видно было с дороги. Режиссеру тесно в Омске, «Альбом» он поставил также в Риге, Самаре, Воронеже и, возможно, еще где-то — специалист высшей дьявольской квалификации.
Это еще не всё, к программке спектакля прикладывается подробная инструкция для профанов («чайников») от Аркадия Аверченко о семи способах совращения. Среди них такой: «Ошеломляющая грубость. Вы говорите: «Послушайте, ну что там ломаться, ведь я знаю, что я вам нравлюсь. Вы сейчас же должны меня поцеловать, слышите?». Тут даже уместен переход на «ты». «Мы, миленькая, я вижу, одного поля ягоды, а если будешь кочевряжиться, то мне недолго тебя и придушить».
Тем не менее, сам режиссер называет этот спектакль — о любви, «несмотря на то, что многочисленные герои его почти все сплошь изменщики коварные да мужья-рогоносцы и дамочки-хищницы, ибо все-таки любовь движет миром». Что-то непонятное с головой постановщика сего шедевра: если где-то любовь движет миром, то какое отношение к ней имеют развращенцы из данного спектакля?
Аркадия Аверченко (1880-1925) можно понять. Он не получил никакого систематического образования, окончил всего лишь два класса реального училища. Учиться не хотел, его образованием занимались дома сестры. С 15 лет он трудился пять лет писарем и служащим в конторе рудников Донбасса. Сам он пишет о том периоде так:
«Все обитатели этого места пили, как сапожники, и я пил не хуже других».
Один из его друзей написал, что однажды во время очередной пирушки, когда все участники были сильно навеселе, осколок разбитого стекла попал Аркаше в глаз и сильно повредил его. Глаз болел всю жизнь и со временем был заменен искусственным. Едва обученный грамоте 22-летний Аркадий Аверченко в 1903 г. написал свой первый рассказ и был замечен такими, как наш режиссер.
Ни жены, ни семьи, ни детей он не имел и даже неизвестно, были ли у него любовницы. Уча других соблазнять, сам он не смог или не захотел соблазнить никого, считая женщин блудницами, а в лучшем случае, вздорными и глупыми.
А как понять Георгия Цхвираву?
Что заставляет его выставлять такой скверной прекрасную половину человечества? Единственная причина этой беспринципности видится в желании режиссера сорвать аплодисменты у зрителей любой ценой, а ему прекрасно известно, чем потрафить обывателю. Для этого достаточно показать воинствующее хамство и бездуховность в отношении между полами и зритель пойдет, он давно уже подготовлен к восприятию скверны подобными режиссерами.
Георгия Цхвираву не интересует, что зритель, приученный с советских времен доверять театру, примет за норму отношений всё гадкое, что происходит на сцене. Его не волнует, что после его спектаклей прибавится количество распавшихся браков, матерей-одиночек, брошенных и выброшенных детей, больных венерическими заболеваниями.
Цхвирава не просто пересказывает эпизоды Аверченко, но усугубляет, заостряет некоторые из них. Нет ни малейшего смысла пересказывать содержание всех прелюбодейных сцен спектакля.
Аркадий Аверченко имел неопределенное общественно-политическое лицо. Он горячо приветствовал падение монархии, но затем раскаялся в этом, отступал вместе с Белой армией генерала Врангеля и скончался в Праге. Такое же неопределенное лицо у режиссера Цхвиравы и он навязывает скверну духовного собрата Аверченко добрым людям по городам и весям. Между тем, «горе человеку тому, имже соблазн приходит» (Мф. 18:7).
Ниже следует примитив и один из способов соблазнения от Цхвиравы, короля пошлости в другом его спектакле.
- 7. Спектакль «Дядя Ваня» по пьесе Антона Чехова (2019 г.)
Казалось бы, Чехова и близко не сравнить с любимцами Цхвиравы Михаилом Зощенко, Исаакам Бабелем и Аркадием Аверченко. Тем не менее, почерк Цхвиравы легко узнается в постановке пьесы Чехова.
Много неожиданностей увидит зритель в спектакле. Прежде всего, бросается в глаза пустая консервная банка, привязанная на двухметровой веревке к ноге доктора Астрова (артист Артём Кукушкин). Она, гремя, неразлучно тащится за ним, временами он нервно пинает ее, иногда берет на руки и ласкает, когда приходит или уходит, чтобы не греметь там, за сценой. Можно понять этот символ неудавшейся жизни, как зримое воплощение выражения «эх, жизнь-жестянка», но считать его удачей режиссера не приходится.
Уж больно нехудожественна и донельзя примитивна такая обескураживающая метафора, навеянная режиссеру, вероятно, воспоминаниями о босоногом детстве. Так плохие мальчишки устраивают на потеху театр, привязывая к хвосту ошалевшего кота пустую консервную банку и с гиканьем отпуская его. Кот в ужасе мечется, проклиная свою судьбу.
Не менее странным оказался и дядя Ваня (Олег Теплоухов).
На нем похожие на женскую шелковую юбку брючки с широчайшими штанинами, он жалок и как бы опущен. Он пытается соблазнить Елену (Юлия Пошелюжная), жену профессора Серебрякова, и делает это уникально. Приносит свою постельку, как в плацкартном вагоне и стелет на диван. В одних семейных затрапезных трусах он ложится под одеяло, снимает под ним и трусы, достает их и показывает красавице Елене, а вместе с ней и всем зрителям, что он готов «заниматься любовью».
Пошлость вновь зашкаливает, только на этот раз она порождена не Чеховым, а режиссером.
Елена резко отвергает его похотливое предложение. Он психопат, больной, и сцена эта больше напоминает страницу из учебника по психиатрии. Возникает вопрос: а не жалуется ли на свое здоровье и режиссер Георгий Цхвирава?
Не показал себя в этом спектакле Цхвирава и мастером сцены.
Сцена захламлена множеством всевозможных предметов, которые почти все упоминаются у Чехова, но здесь они собраны в едином сценическом пространстве, а не в разных комнатах помещичьего дома. Сцена напоминает скорее складское помещение с самыми диковинными вещами: амбарные напольные весы, на которых уютно расположились мешки с зерном; две медогонки, которые временами прокручивают (неизвестно, что за мед они там гонят); дымокуры; керосинка для варки пищи; само собой, стол, конторка, шкафы, пустая клетка для птиц (у Чехова в ней скворец); самовар; допотопный разваливающийся диван…
И уж совсем простодушно проносят протез ноги, якобы бы приснившийся в кошмарном сне Серебрякову, а все персонажи пару раз зачем-то превращаются в пчеловодов, полностью, соответственно, экипированных.
Театралам хорошо известно выражение Чехова, что если на сцене висит ружье, то рано или поздно оно должно выстрелить. Здесь ничто не стреляет: самовар не работает, о меде даже не упоминается… Елена Андреевна почти целое действие держит в руках блестящий аккордеон, но он так и не издал звука. И всё-таки весь этот склад вещей срабатывает в целом, он угнетающе свидетельствует о гибели, обреченности русского мира.
Характерен еще один эффектный номер: измазанными краской руками Астров начинает лапать Елену, оставляя на ее белой сорочке яркие следы, как будто ее топтали ногами. Не по-христиански обыгрывает режиссер такой эпизод, измазывая порядочную и крещеную женщину с ног до головы. В Евангелие сказано: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лк. 6, 31). А если вдруг и Г. Цхвираву кто-то также испачкает, например, по-женски, и он войдет в кабинет директора театра продлевать контракт.
Виктор Лапухин строгий, может, наконец, и не продлить.
Артист А. А. Санин в свое время (1898) писал Чехову по поводу спектакля «Дядя Ваня»: «Зрители плакали от трагедии всеславянского духа». На нашем премьерном спектакле никто не плакал, а ржали, как кони, хотя режиссер усугубил негативную сторону пьесы и вынес жесткий приговор Императорской России и людям ее.
Забавно, что все персонажи имеют славянскую внешность, кроме дяди Вани, который никак не похож на русского Ивана, да еще и с отчеством — Петрович. Случайно это или нет, но он очень напоминает (та же бородка и те же очки) внебрачно рожденного пламенного революционера, выпускника Цюрихского университета, Наркома просвещения и академика АН СССР, искусствоведа и театрального критика Анатолия Луначарского.
Итак, в спектакле есть чему удивиться, но не со всем следует согласиться, и даже нужно активно возразить режиссеру. В нем шесть раз прогремел оглушительный гром с ослепительной молнией. Становится ясно, что это не просто явление природы. Это кара Господня, читай — режиссера, над персонажами Чехова и над всей ушедшей Царской Россией.
Прямо как у Маяковского: «Город как будто взорван: бабахнула шестидюймовка Авророва».
- 8. Спектакль «Обрыв» по роману И. А. Гончарова (2021 г.)
В программке вверху автором текста указан Иван Гончаров и его знаменитый роман «Обрыв» (1869). Однако останавливаешься в недоумении, т. к. ниже написано: «Пьеса Адольфа Шапиро», а еще ниже начертано: «Сценическая версия Омского театра драмы». Получается три автора: И. А. Гончаров, некий Адольф Шапиро и, надо понимать, гордость Омска Георгий Цхвирава, как автор всего спектакля и сценарист.
Что же осталось в результате от И. А. Гончарова и его романа после трудов интернациональных товарищей?
Действие романа начинается в салонах петербургской знати, действие же спектакля начинается и заканчивается в подобии острога. Одно из таких заведений, замечу, находилось в нескольких метрах от нынешнего театра, где проходил перевоспитание Федор Михайлович Достоевский (1850-1854).
У Цхвиравы это выглядит так. С трех сторон сцена огорожена вертикальными неструганными досками, наподобие частокола, высотой метра три. Впервые так зримо выражена мысль большевистских русофобов, которые более сотни лет упорно клевещут, что самодержавная Россия — тюрьма народов.
Прямо за сценой высокая лагерная вышка, на которой время от времени появляется в качестве соглядатая (жандарма, вертухая) состарившаяся бессловесная дворовая девка Василиса (Татьяна Прокопьева).
Впрочем, острог непрочен. Россия обречена, мужские персонажи тренированно перемахивают через острожный частокол. Женские персонажи проходят через стену, отодвигая нижнюю часть доски, висящей вверху на одном гвозде.
Для большей убедительности моей трактовки «тюрьмы народов» режиссера Цхвиравы, приведу цитату из романа, рассказывающую о том, как на самом деле выглядело место действия, на котором режиссер построил острог с тюремной вышкой.
Гончаров пишет:
«Какие виды кругом — каждое окно в доме было рамой своей собственной картины! С одной стороны Волга с крутыми берегами и Заволжьем, с другой — широкие поля, обработанные и пустые, овраги, и всё это замыкалось далью синевших гор. С третьей стороны видны села, деревни и часть города. Воздух свежий, прохладный, сад обширный».
Дух захватывает даже при чтении о зрелище такого живописного полотна, но как же мог режиссер Цхвирава сотворить на сцене такую злобную пародию на волшебный великорусский пейзаж?
Нет мебели, вместо нее тюки соломы и телега, нет и самого дома и крыши над головой, нет и Отечества.
Во всем Цхвирава демонстрирует не просто неуважение к автору Гончарову, он питает злобу к нему.
Об этом свидетельствует, в частности, простой взгляд на программку. Вот как он обозначает действующих лиц: «Райский», «бабушка», «Вера», «Марфенька», «Волохов», «Козлов», «Ватутин», «Николка», «Крицкая», «Мишель», «Уленька», «Тушин», «Викентьева» и так далее. Цхвирава представляет одних по имени, других по фамилии, третьих ласкательно, четвертым не дает ни имени, ни фамилии и нигде не указывает того, что положено — ни социального или профессионального статуса, ни рода занятий.
Мне пришлось перечитать весь огромный роман, чтобы хоть как-то разобраться в персонажах. Первый, например, назван просто «Райским», и мне пришлось найти, что это Райский Борис Павлович — помещик 35 лет, отставной офицер. Без простейшего представления персонажей нет возможности хоть как-то получить представление о событиях спектакля. Играет Райского Егор Уланов и он никак, между прочим, не похож ни на помещика, ни на офицера.
Замечу кстати, что я отлично представляю, как выглядит настоящий русский офицер. Мой родной старший брат, также Борис Павлович, капитан II ранга был для меня не только образцом морского офицера, но и гражданина.
Я видел Егора Уланова только что в спектакле о потерянном поколении двадцатилетних — «Обманщики» и он ничем не отличается в своих повадках и манере поведения от воришки и распутника Алена, который ворует пластинки в магазине «Дореми» и совокупляется со всеми знакомыми девками.
Между тем Райский блестяще образован, пишет роман, сочиняет стихи, профессионально рисует портреты с натуры, играет на фортепьяно и даже поет. В поведении он деликатен, честен, справедлив, в любви способен на тончайшие переживания и уважительное отношение к возлюбленной. Душевный мир его артистичен, богат, утончен. Ничего этого в спектакле нет, т. к. такой цели перед артистом режиссер не ставил.
Задача Георгия Цхвиравы была унизить Россию и в этом у него всё получилось.
Нет сомнения в том, что никто из зрителей романа Гончарова не читал, и потому ни одного персонажа адекватно оценить не имеет возможности, даже по имени запомнить. В памяти зрителя останутся лишь бегающие в сумерках блудливые парочки, гоняемые Савелием с вожжами, лазающие через забор похотливые мужчины и такие же дворовые девки, скрывающиеся за дощатыми стенами острога. Угадать, кто на ком лежит на одном и том же тюке соломы, нет никакой возможности, и даже сугубо положительные персонаж выглядят вульгарно.
Никакого достойного представления о великолепном романе «Обрыв» у зрителя после спектакля сложиться не может. Как же так Шапиро и Цхвирава смогли изуродовать и преподнести нам отечественное культурное достояние?
В романе «Обрыв» нет плохих людей, кроме Марка Волохова — разбойника и революционера. Автор романа фактически изгоняет его, тот исчезает из округи. Таков был ответ писателя Гончарова на общественный запрос о появлении темы нигилистов, террористов и революционеров.
У Цхвиравы позиция иная, Волохов у него герой, революционеров он любит. Спектакль сделан в сугубо безродном космополитическом духе в ущерб автору романа Гончарову и всей исторической России.
В Омском остроге, что рядом с театром, Ф. М. Достоевского перевоспитали. Здесь у него было два учителя — Евангелие и кандалы. За участие в кружке Михаила Петрашевского он был приговорен к расстрелу. Смертную казнь заменили каторгой, после чего он забыл о своих революционных увлечениях молодости, если не считать позднее написанного романа «Бесы», в котором он дал развернутую характеристику людям из ряда предпочтений нынешнего омского режиссера. Цхвираву никто перевоспитывать не собирается, русскую классику он трактует так, как считает нужным. Время такое.
Да и ссылать дальше нет смысла, недаром название города Омска в одном из вариантов расшифровывается так: «особое место ссыльных каторжных».
- 9. Спектакль «Смит и Вессон» по одноименной пьесе итальянского писателя Алессандро Барикко на камерной сцене (2022 г.)
Сюжет спектакля оригинален, но прост, как пивная бочка. У Ниагарского водопада встречаются два шалопута. Один называет себя Смит (заслуженный артист РФ Олег Теплоухов), второй представляется Вессоном (заслуженный артист РФ Александр Гончарук), но никакого отношения к знаменитым оружейникам фирмы «Смит и Вессон» они не имеют. Это обманка автора для привлечения мужской части зрителей, испокон веков, со времен Каина, имеющих тягу к оружию.
Третий персонаж — молоденькая журналистка Рейчел (Ирина Бабаян). Для рекламы всех троих и для пополнения своих финансов они сбрасывают журналистку в закупоренной пивной бочке с высоты водопада 50 метров и та погибает. Упускаю подробности этого сногсшибательного проекта века, сродни космическому, т. к. целью данного материала является не изучение экстремальных полетов, а исследование характеристики режиссера в нравственном, эстетическом, политическом и религиозном отношениях.
Остановлюсь на последнем. Разбившаяся насмерть журналистка, как бы воскресшая, возникает на заднем плане в светлом платье, и некая госпожа Хиггинс (Анна Ходюн) в своем монологе трогательно говорит о том, что Рейчел при жизни хотела бы поверить в Бога. Хотеть не вредно, но во время этого проникновенного сентиментального некролога мужской голос от имени священника возмущенно возглашает: «Чей это мул наср’л на паперти?»
Проказник же режиссер, однако! Как экономно, одной фразой он выразил «духовность» своего спектакля в целом и свое отношение к религии, надо понимать, в данном случае — католической. Фразу эту хоть сейчас можно ставить эпиграфом ко всему творчеству Георгия Цхвиравы. Наличие этого несчастного мула можно символически обнаружить и в других его спектаклях.
В этом же спектакле мы услышим разговор тех самых погонщиков мулов, один из которых, вероятно, попал, не ведая сам, в некрасивую для приличной компании историю. Судите сами, разговоры персонажей пестрят словами уличных маргиналов: «полная ж’па», «пос’ать с водопада», «шлюха», «сука», «на хрена»… Некоторые обороты, настолько утонченные и не характерные для русского языка, привезены специально омичам для повышения их разговорной культуры и восхищения: «мы в дырке от задницы», «ты знаешь это не хуже того, что у тебя в трусах»…
Привез в Омск для постановки этот шедевр артист Олег Теплоухов. Он восхищен: «Пьеса читается запоем и, надеюсь, будет играться и смотреться также. Давно не попадалось такой человеческой пьесы».
Мое мнение иное, противоположное — вульгарная и нечеловеческая пьеса и такой же спектакль.
Спектакль сделан в привычном для Цхвиравы безродном космополитическом духе. Даже советские коммунисты-интернационалисты время от времени выступали против такого метода творчества. Так, 26 августа 1946 г. в СССР вышло партийное постановление «О репертуаре драматических театрах и мерах по его улучшению». Оно требовало запретить постановки пьес буржуазных авторов, проповедующих чуждую идеологию и мораль, заискивающих и раболепствующих перед Западом.
Константин Симонов 6 марта 1979 г. своими словами выразил эти настроения так:
«У нашей интеллигенции неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Традиция идет от Петра I. У него были хорошие мысли, но вскоре полезло слишком много немцев. Сначала немцы, потом французы, было преклонение перед иностранцами-засранцами» (статья «Глазами человека моего поколения. Размышление о Сталине»).
Как видим, это сказано про Олега Теплоухова и Георгия Цхвираву.
В остальном спектакль со сценической точки зрения сделан неряшливо, с пустыми провалами, отсутствием логики.
Художник Александр Иванов, посланный Правительством в Италию, на века прославил Бога картиной «Явление Христа народу». Режиссер совместно с заслуженным артистом Теплоуховым, пригласив в спектакль неосторожного мула, нехорошо символически замарали Храм молитвы, неважно какого — католического или православного, всё плохо.
- 10. Спектакль «О мышах и людях» по одноименной повести Джона Стейнбека (2023 г.)
По Северной Америке бродят два непростых товарища в поисках того, чтобы заработать себе на пропитание, алкоголь и девочек в городском борделе. Это хорошо, но дело в том, что один из них — «полоумный дурак» Ленни (артист Игорь Курамов), имеет огромную физическую силу и психически опасен для окружающих.
Его контролирует и водит, как медведя на цепи, вполне законопослушный Джордж (Игорь Костин), у которого Ленни в безоговорочном и добровольном подчинении.
Завязка начинается у небольшой речки, где они останавливаются на ночевку. Ленни привычно тайно гладит дохлую мышь в своем кармане. Джордж запрещает ему это делать, отбирает мышь и бросает ее на другую сторону небольшой речки. Ленни идет за хворостом, незаметно в сумерках переходит речку, отыскивает дохлую мышь и счастливый возвращается. Джордж вновь отбирает мышь и бросает ее в другую сторону, в темноту кустов. Ленни безутешно плачет. Таков герой.
Джордж предупреждает Ленни не повторять глупостей, которые он совершил на предыдущем ранчо. Там он начал гладить вместо мышки платье на какой-то подвернувшейся даме, она подняла шум на предмет изнасилования, после чего им пришлось спасаться бегством от суда Линча.
Работа шла хорошо, но приближался рок в лице жены хозяина (Наталия Запивохина). Однажды она осталась вдвоем с Ленни и разрешила ему погладить свои мягкие шелковистые волосы. Он ошалел от такой неожиданности, не всё же гладить дохлых мышей, увлекся, и, имея недюжинную силу, тут же задушил ее. Она скончалась в том же алгоритме, как прежде гибли мыши и только что задавленный им щенок.
Ленни бежит на оговоренный прежде берег реки и ждет Джорджа, который прихватил пистолет соседа и бежит к нему. Приблизилось время развязки. Ленни в тревоге и крайней степени умопомрачения. Ему мерещится огромный кролик (Мария Токарева) и тётя Клара (Любовь Трандина), которая так старательно поставляла ему мышей в детстве.
Джордж стреляет другу в затылок и тот замертво падает на пепелище костра. Пришедшим преследователям Джордж сообщает, что с украденным пистолетом убегал якобы Ленни, Джордж первым догнал его, отобрал ствол и пристрелил.
Зачем Георгий Цхвирава представил нам в качестве своего героя такого идиота, что пришлось пристрелить его? С автора Джона Стейнбека взятки гладки. Ровно 85 лет назад он написал эту повесть о лишенном разуме человеке и она имела успех, значит, он ответил на общественный запрос своего времени.
В те времена в США еще активно действовала расистская террористическая организация Ку-клукс-клан, случался суд Линча. Что же нашел Георгий Цхвирава общего между сегодняшней Россией и тогдашней Северной Америкой, что подвигло его на постановку повести Стейнбека здесь и сейчас?
Скорее всего, он так широко и не мыслил, это не про него. Мотивом для него, очевидно, было другое. В спектаклях Георгия Цхвиравы, казалось бы, уже представлены все возможные отбросы постперестроечного общества: пьяницы, наркоманы, сквернословы, гомосексуалы и прочие сатанисты и извращенцы. Ан, нет! Георгию Цхвираве на сей раз пришелся по душе дегенерат и убийца просто для коллекции.
Положительные герои его не интересуют.
Ленни не просто дегенерат. Он некрофил — человек, одержимый любовью к мертвым телам, один из худших вариантов шизофрении. Тётя Клара пыталась заменить ему однажды дохлых мышей резиновой игрушкой, но он отверг муляж.
На спектакле «О мышах и людях» господин Цхвирава кормит зрителей дохлыми мышами идиота. Он равнодушен к проблемам идеологическим, художественным и патриотическим. Ему достаточно лишь хоть чем-то привлечь зрителей на свои спектакли, хоть дохлой мышью, хоть мулом на паперти, хоть восторженными рецензиями омских дамочек. Ленни с удовольствием «погладил» бы их в знак благодарности за то, что они хвалят его за какие-то шизофренические достоинства.
Спектакль в сценическом и эстетическом отношениях жалкий и унылый. На сцене барак для рабочих, он же конюшня, по ней бродит Огрызок (Всеволод Гриневский) с издыхающей от старости собакой на руках, завернутой в одеяло, и молочной бутылочкой с детской соской (!). Картина эта вызвала у меня такую брезгливость и гадливость, равную чему я в театре не встречал.
Пытался я найти какие-то перлы в спектаклях главного режиссера Омского академического театра драмы Георгия Цхвиравы — нравственные или эстетические, религиозные или политические, философские или художественные, национальные или общечеловеческие, но, увы, нахожу лишь какие-то заскорузлые большевистские поделки, дешевые анекдоты, блуд и бесконечную пошлость в каждом без исключения из десяти спектаклей, взятых мной в хронологическом порядке.
Всё делает Цхвирава для того, Омский театр перестал быть академическим и превратился в задворки театральной жизни. На афише театральной России я уже не нахожу Омский театр, как в былые годы. Он был режиссером нашего театра в 1985–1990 года, с 2009 г. по настоящее время является главным режиссером, т. е. вот уже более двадцати лет он определяет похотливо-блудливое лицо театра.
Сменялись за это время региональные министры культуры, все, между прочим, не имеющие никакого отношения к театральному искусству. Цхвирава оставался. Устраивает он и ныне министра Юрия Трофимова, а с директором театра Виктором Лапухиным он не разлей вода.
Оригинальнейшим результатом их сотворчества является то, что оставил на паперти храма итальянский осёл из спектакля «Смит и Вессон» и что так возмутило католического священника. В Омске это никого не возмутило, за это награждают. Что тут поделаешь, итальянская пословица гласит: Chi nasce asino non può morire cavallo, что означает — родившийся ослом не умрёт лошадью.
Само собой разумеется, осёл ни в чем не виноват, на своем месте он хорош. Даже Христос въехал в Иерусалим на осляти, а не на лошади.
Омичей помаленьку приучают убирать на улицах отходы за своими домашними животными, но некому убирать безнравственный помёт с театральной сцены академического театра, где хозяйничают Георгий Цхвирава и Виктор Лапухин.
ЧИТАТЬ ПО ТЕМЕ:
- Лев Степаненко: «Режиссеру Цхвираве дозволено показывать русского человека негодяем, подлецом или дураком»
- Лев Степаненко: «Заказывайте бригаду дезинсекторов в Омской драме, недорого, спросить Зурабовича»
- Лев Степаненко: «В Омске театр увлекает молодёжь в опасную ловушку «грешной» любви»
- Лев Степаненко: «Унитаз от режиссера Цхвиравы в омской Драме меняет смысл пьесы от Гуркина «Любовь и голуби»
- Лев Степаненко: «Десять провокаций Омского академического театра драмы против отечественной культуры»
Сообщите новость
Версия для печати
