Бывший замглавы УМВД Омской области отправился под подписку о невыезде вместо СИЗО. (ИЗ ЗАЛА СУДА)

Сегодня состоялось новое заседание по делу полковника Александра Клевакина. Первое прошло в понедельник и закончилось очень быстро: адвокат Наталья Романовская попросила о переносе даты, поскольку у неё было ещё одно заседание в гарнизонном суде. На сегодня ничего подобного не предвиделось, а потому и настроение главного героя было совсем другим: Клевакин уже не улыбался и не пытался шутить, зная, что будут приниматься важные решения. В его руках были исписанные листы бумаги, на верхнем из которых сверху большими буквами было написано: «Ваша честь!» (дальше – более мелко и неразборчиво). На задних сиденьях расположилась «группа поддержки» – несколько женщин, которых Клевакин регулярно находил взглядом.

Представитель обвинения Виталий Безверхий, как и ожидалось, заявил ходатайство о мере пресечения. Он попросил судью Александра Матыцина отправить обвиняемого в СИЗО, назвав такие причины: дело Клевакина вызвало общественный резонанс; подсудимый обвиняется в особо тяжком преступлении; он может попытаться скрыться «или иным путём избежать наказания».

– Кроме того, – объяснял Безверхий суду, – в данном деле важны показания свидетелей, являющихся сотрудниками полиции. Клевакин же сохранил обширные связи и авторитет, а поэтому может попытаться оказать давление на подчинённых при помощи административного ресурса.

На основании всего этого обвинение попросило отправить подсудимого в СИЗО на 2 месяца. Матыцин, слушавший Безверхого, практически всё время глядя на него (периодически глаза судьи расширялись, будто от удивления), задал вопрос:

– Обвинение располагает доказательствами того, что административный ресурс применялся Клевакиным?

Безверхий ограничился повторением части своих доводов:

– Обвинение знает, что подсудимый обладает возможностями для оказания давления на свидетелей...

Таким образом, ответ был отрицательным. И даже не по этому ответу, а уже по вопросу судьи можно было предположить, какое будет принято решение. Далее слово перешло к защите.

Наталья Романовская говорила громко, давая присутствующим заметить, насколько она возмущена тем, что услышала. Сначала она прошлась по формальным моментам: ходатайство обвинения, по её словам, было необоснованным, поскольку прокуратура не вспомнила о мере пресечения при отмене оправдательного приговора, хотя и располагала тогда всеми необходимыми инструментами. В результате какое-то время Клевакин, являясь фигурантом уголовного дела, оставался без какой-либо меры пресечения.

– Я должна обратить внимание суда, – заявила Романовская, – на абсурдность момента, когда заслуги и авторитетность обвиняемого являются отягчающим обстоятельством. Кроме того, предварительное заключение – мера крайняя, применимая только при наличии исключительных оснований. Основания же, названные обвинением, закладываются в основу любой меры пресечения. Любой обвиняемый может скрыться и попытаться оказать давление на свидетелей. Все меры пресечения направлены на то, чтобы это предотвратить.

Защитница напомнила суду, что Клевакин, находясь на свободе и даже при исполнении во время первого слушания, административный ресурс не применял и реагировал на все запросы следствия. На основании всего этого она попросила никаких мер пресечения для подсудимого не назначать. Далее слово перешло к Клевакину.

– Разрешите, я доложу? – спросил полковник судью, имея в виду своё намерение прочитать заранее написанный текст. Получив разрешение, он начал со слов о том, что предварительное заключение – мера избыточная и что он просит суд не проявлять излишнюю суровость.

– О беспокойствах обвинения не может быть и речи. На работе я только тем и занимался, что предоставлял следствию необходимые мероприятия. Намерений скрыться у меня нет: я не привык бегать ни от трудов, ни от боёв. К тому же у меня есть сыновний долг помогать родным, двое из которых являются инвалидами и нуждаются в уходе. Я готов защищать себя хоть 24 часа в сутки, если обвинение готово к этому.

Клевакин закончил своё выступление просьбой назначить более мягкую меру пресечения. Дочитав до конца, он опустил руки по швам и на секунду застыл в позе, очень похожей на стойку «смирно».

Представители обвинения, видимо, почувствовали, что ситуация выходит из-под контроля, и сочли необходимым снова попросить слова, когда судья уже собирался удалиться для принятия решения. Правда, они ограничились объяснениями того, почему не подали своё ходатайство ещё при отмене приговора:

– Обвинение посчитало нецелесообразным дополнительно говорить о мере пресечения, когда речь шла об отмене оправдательного приговора в целом.

Романовская тут же нанесла ответный удар (снова громко и с возмущением):

– Ваша честь, от обвинителей прозвучало оправдание, но только в том, что касается бумажных дел. При этом по-прежнему не прозвучал ни один довод в пользу того, что предварительное заключение действительно необходимо. Я прошу отклонить ходатайство.

После этого суд удалился в совещательную комнату. На то, чтобы принять решение, Матыцину понадобилось полчаса. Когда он, читая своё постановление, закончил с формальной вступительной частью и дошёл до слов «обвинение не предоставило...», Романовская нашла взглядом Клевакина и кивнула ему. Тот, в свою очередь, обернулся к «группе поддержки». Всё было понятно – СИЗО не будет.

Суд постановил: назначить меру пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении. Хотя Романовская и просила большего, это решение, безусловно, стало большой победой защиты в самом начале нового процесса. Видимо, у Клевакина теперь есть основания для оптимизма.

БК55 будет следить за развитием событий.