Свидетель показал, что устранять неугодных сотрудников наркополиции такими «подставами» является «старой доброй традицией».

Вчера в очередном заседании по делу экс-сотрудника отдела полиции по борьбе с наркотрафиком, который позапрошлым летом оказался втянут в грязные обвинения в распространении веществ, с которыми призван был по долгу службы бороться, поучаствовал его товарищ по несчастью.

Максим Сорокин в июле этого года, когда Евгений Аскапов справил 2-летие своей борьбы за свободу, оказался за решеткой при аналогичных, как уверяет, обстоятельствах. 

— В 2018 году я работал на должности бойца отряда специального назначения «Гром» УМВД России по Омской области. Я тогда непосредственно в задержании Аскапова не участвовал, но пору своей служебной деятельности узнал, что был задержан оперуполномоченный, проходящий службу в отделе полиции № 5. Было известно, что он был задержан за незаконный оборот наркотиков. На уровне «разговоров» я узнал, что как-то там все прошло не гладко и задерживали его не совсем правильно, — по возможности аккуратно озвучил арестант.

Однако наиболее весомая для защиты предполагаемого «оборотня в погонах» мысль последовала далее. Молодой человек поделился и своими наблюдениями относительно фигуры «черного кардинала» этого процесса — замглавы УНК УМВД по Омской области Дмитрия Маныча, которого и называют «заказчиком» молодого и «дерзкого» наркополицейского, у которого раскрываемость пошла семимильными шагами, а вот тяги играть по «грязным» правилам не было:

— В 2020-м году мне стало известно от Маныча, что действительно это имело место. Он упомянул в нашем с ним разговоре одну метафору. В общем, дело было так: 2 июля я сам был задержан сотрудниками УНК и мне были подброшены наркотики. В последующем мне пояснили, что это такая мера оказания психологического воздействия на моего отца, которого также задержали. Обещали ему замять дело, если он сознается, но не исполнили. Меня вместо этого повели «на беседу» к Манычу… (тут на крепкого молодого парня нахлынули чувства, он приостановился, тяжело вздохнул и, казалось, вот-вот разрыдается) у нас с ним состоялась беседа, в ходе которой он пояснил, что мне необходимо признавать вину в преступлении, что должен четко придерживать этой линии с самого начала. На мой вопрос, что же мне признавать, когда мне были подброшены наркотики, он в ернической форме ответил: «Ты сам работал, сам знаешь, что доказать этого у тебя не получится — вспомни хотя бы «казаха из О-5». Уже 2 года он пытается отмыться и ничего у него не получается». Я для себя понял, что речь идет о том самом сотруднике, которого задержали в 2018-м году.

Более того, он указал, что на планерках наркополицейских вскоре после этого громкого и порочащего «честь мундира» задержания пропесочивали. Основным требованием начальства было более тщательно работать с «оформлением» веществ на месте задержания. Многих это навело на подозрения, что некоторые их коллеги сработали именно в деле Аскапова спустя рукава, причем вовсе не от рассеянности.

— Наркополицейским говорилось, что если в операции принимают участие сотрудники других ведомств, то необходимо еще более тщательно делать свою работу, производить видеосъемку, работать с подозреваемым — правильно задавать ему вопросы. Были очень серьезные разговоры о том, что ряд нарушений был в этом случае. Внутри омской полиции непосредственно ходили разговоры, что указанному сотруднику по каким-то личным причинам (уж не знаю каким) подброшены наркотические средства. Не могу никого обвинить в столь тяжком преступлении, но слухи ходили достаточно плотно, — заключил экс-сотрудник «Грома».

Отметим, в Куйбышевском райсуде сейчас рассматривают уголовное дело против Маныча о «превышении должностных полномочий». Правда, с наркотиками оно не связано: по некоторым данным он проявил слишком большую активность, пытаясь разобраться в пропаже драгоценностей из собственного дома и едва не сгноил на нарах девушку, которую в этом заподозрил. Она оказалась чиста перед законом.

Что же касается показания столь важного и даже «лакомого» для защиты свидетеля, то прокурор применил известную тактику, настаивая — экс-сотрудник спецведомства пытается выгородить себя во что бы то ни стало и «примазаться» к попыткам Аскапова выйти на свободу. Он последовательно показал, насколько важно для Сорокина сказать веское слово против своего «обидчика». Впрочем, омич отказался признать, что Маныч оказывал «прямое воздействие» на ход его его собственного дела и в целом воздержался от обвинительной риторики, поэтому впечатление получилось смазанным. Кульминацией их диалога стало указание на то, что никаких попыток спасти Аскапова он в течение нескольких лет не предпринимал.

Что ж, ссылки на слухи и домыслы в судопроизводстве действительно имеют не так много веса, посему спорность таких показаний налицо. Однако дать им оценку предстоит судье, которая выслушала показания внимательно и не перебивая.

Однако на этом громогласные заявления не закончились: в суд прибыл знакомый обвиняемого и едва ли не второй фигурант дела Кирилл Малюга. Напомним, когда 30 июля 2018 года Аскапова задерживали его же коллеги, на водительском сидении расположился именно Малюга. В дальнейшем он заявил о массовых нарушениях при расследовании, включая угрозы и побои, чтобы «правильно» давал показания. Уходя, он пообещал, что найдет и принесет диск, куда перебросил угрозы следователя, записанные на диктофон.

Прокурору его «второе пришествие» показалось смехотворным и вот почему:

— Как мы будем определять по аудиозаписи, что дело происходит в кабинете следователя? И что голос записанный действительно принадлежит следователю Корнюш.

Ссылка на то, что материалы приняли в Следственном комитете, на него не подействовали. Зато судья Виктория Вашкевич, прервав склоку вступившегося за приятеля Аскапова и помощника окружного прокурора, к этой информации прислушалась. Вот только не нашла технической возможности заслушать материалы, собранные Малюгой фактически в свою защиту.

Евгений Куприенко