Сергей Лавров - самый элегантный среди его кремлевских коллег. Седые волосы, уверенная походка, немного морщин. Он редко улыбается на публике, а еще реже - без сарказма. Те, кто его знает, говорят, что он мало изменился с 2004 года, когда Владимир Путин назначил его министром иностранных дел. Лавров - звезда международной политики: его имя каждый день можно найти в газетах многих стран мира. На его столе находятся самые важные досье, включая и досье по Сирии. Когда весной Лаврова попросили ответить на упреки, почему он всякий раз нажимает на тормоз, когда речь заходит о действиях в отношении Сирии, он ответил загадочной шуткой: «Думаю, меня многие благодарят в Вашингтоне и в Брюсселе», как бы говоря, что никто не испытывает сильного желания умирать за Дамаск. Голосование в британском парламенте против военной миссии свидетельствует о том, что он не во всем ошибается.

Было бы ошибкой думать, что Лавров действительно хочет защитить Башара Асада. Главное для Лаврова - Россия. Спокойный голос, жесткий взгляд - этот человек действительно каждым жестом, каждым взглядом доказывает, что он является лицом России на международной сцене. От газовой войны с Украиной до реальной войны с Грузией, от вторжения в Ливию до недавних восстаний в Египте - ни один европейский лидер не вышел победителем из спора с Лавровым. Он говорит, что идеология здесь ни при чем, реализм - единственно возможный путь.

Карьера Лаврова началась в 1970-е годы с командировки на Шри-Ланку и продолжилась в Нью-Йорке, в ООН, где его помнят за смелые шутки, способность спать на заседаниях, устанавливать свои приоритеты в центре дебатов. Его помнят по поездкам в Вермонт, по сигаретам и выпивкам с коллегами («он пьет, как рыба», сказал один из них).

Сьюзан Глассер из Foreign Policy опросила некоторых американских дипломатов, что они думают о Лаврове. Бывший посол США в ООН Джон Негропонте полагает, что у Лаврова всего две цели: использовать вето от имени России, другая - наносить вред США всякий раз, когда представляется возможность. Дэвид Крамер, заместитель госсекретаря во времена Джорджа Буша, сказал, что Лавров - своего рода Громыко нашего времени, с его итальянскими костюмами и импульсивным «нет». Но Лавров вовсе не похож на мрачного бюрократа из ЦК: он пишет стихи, любит музыку и московский «Спартак», коллеги из ООН воровали у него карикатуры, которые он рисовал во время не слишком интересных заседаний. Иными словами, слишком страстный тип по сравнению с тем, что можно было бы ожидать от представителя российской власти.

И на его рабочем столе стоит вовсе не портрет Андрея Громыко, а бюст Александра Горчакова - российского князя, который учился вместе с поэтом Александром Пушкиным. Горчаков известен своей фразой, похожей на пословицу: «Россия не сердится, Россия сосредотачивается», - сказал он после поражения России в Крымской войне. Горчаков первым заговорил о суверенитете России. Благодаря ему новый облик обрела российская дипломатия. Его приоритетом было не допустить, чтобы перемены в Европе могли помешать внутренней политике, что могло негативно отразиться на российском обществе.

Говорят, что у Лаврова были прекрасные отношения с Кондолизой Райс, госсекретарем во времена Джорджа Буша. Гленн Кесслер, репортер The Washington Post, который занимается дипломатией, говорит, что у Лаврова был талант ставить Райс в затруднительное положение, «он точно знал, на какую кнопку нажать, чтобы ее разозлить». Она в отместку написала в своих мемуарах, что он - человек, застрявший в 1991 году, в то время как весь остальной мир пошел дальше.

Однажды, выступая перед группой американских журналистов, Никита Хрущев хвастливо высказался о своем министре иностранных дел: «Когда я говорю Громыко снять брюки и сесть на ледяной куб, он делает это и сидит до тех пор, пока я ему не позволю подняться». Громыко, как говорят, слушал это с непроницаемым лицом. Вероятно, Лавров не продемонстрировал бы такое же спокойствие.

Луиджи Де Биазе